– Так что теперь мне неловко, – продолжаю я. – В самом деле неловко. Но знаете что? Я признаюсь в своем смущении. Я не прячусь и не играю в игры. – И я с решительным видом поднимаю подбородок. – Вот она я: смущенная Кейти Бреннер. Бывают вещи и похуже.

Я случайно назвала не то имя, но мне все равно.

Алекс явно ошеломлен моей маленькой речью. Что же, это хорошо. Я обрела свободу и даже слегка развеселилась. И пусть щеки горят, а ноги слегка подгибаются. Ну и что?

– Ладно, – говорю я. – Это все, что я хотела сказать. А теперь прощайте. Передайте Деметре, что я поднялась наверх. Удачи вам во всем. – Я тычу в кнопку лифта и не отрываю от нее глаз в ожидании.

– Кэт… – начинает Алекс, затем останавливается. – Кейти… – делает он новую попытку, но, по-видимому, не знает, что сказать.

И хотя все в моей ситуации ужасно, я чувствую удовлетворение. По крайней мере, с его лица исчезло это покровительственное выражение.

– Кэт… – в третий раз начинает Алекс. – Что вы сейчас собираетесь делать?

– Сейчас?

– Я имею в виду, в плане работы.

– Я уже побеседовала с Кэт. – В разговор вмешивается внезапно появившаяся Деметра. – Я посоветовала ей сохранять позитивный настрой. Она собирается купить «Возьми быка за рога» и черпать вдохновение из этой книги.

– Прекрасно! – без особого энтузиазма произносит Алекс. – Хорошая мысль.

– Я так и подумала. – Деметра кивает, и оба смотрят на меня, словно говоря: Ну вот, мы рекомендовали книгу. Теперь наша совесть чиста.

Имеют ли они хоть какое-то представление о том, что значит жить в Кэтфорде при нищенском бюджете?

– Я не собираюсь покупать эту книгу, Деметра, – возражаю я. – Потому что она стоит восемнадцать фунтов, а я не могу это себе позволить. Я ничего не могу себе позволить. Разве вы не понимаете? Я не такая, как вы! Не такая!

Деметра в недоумении смотрит на меня:

– Но, Кэт, я полагала, что если вы можете себе позволить обедать в «Солт Блок», то также можете купить весьма вдохновляющую книгу…

– Я не могу себе позволить обедать в «Солт Блок»! Каким образом, по вашему мнению, я могу это себе позволить? Все это было враньем! Я просто пыталась произвести на вас впечатление! – В крике выплескивается моя боль. – У меня нет знаменитого папочки, который обеспечил бы мне карьеру.

Лицо Алекса искажается от боли, но мне все равно. Это же правда!

– Вы оба так чертовски благополучны. Что вы знаете? Есть ли у вас хоть какое-то представление, хоть какое-то понятие о… – Я обрываю фразу и смеюсь каким-то странным смехом. – Конечно, вы ничего не знаете. О’кей. Ну что же, ухожу. Наслаждайтесь своей идеальной жизнью.

Двери лифта открываются, и я вхожу. Нажав на кнопку четвертого этажа, я начинаю подниматься. К счастью, ни один из них не пытается следовать за мной. Слезы застилают мне глаза, а сердце бешено колотится. Да, не получилось уйти с достоинством, оставить дверь открытой. Но сейчас мне на это наплевать.

Даже смешно, до чего жизнь похожа на качели! Одно взмывает ввысь, другое падает вниз. Моя жизнь стремительно летит под откос, тогда как жизнь папы наконец-то налаживается. Он прислал мне фотографии юрт, и они отлично выглядят. Душевой блок сверкает, чаши для костра красивые, а Бидди наварила массу варенья. Мы разослали буклеты всем, кто пришел нам в голову. Папа оставлял целые стопки в каждом модном кафе по всему Сомерсету, а я сделала то же самое в Лондоне. (Я оставила стопку в кафе в Уондсворте, и одна модно одетая женщина взяла одну прямо при мне. Было похоже на чудо.)

Но это далеко не все. То, что случилось с папой и Бидди на этой неделе, – настоящий выигрыш в лотерее. Мне все еще не верится, что «Гардиан» поместила в разделе «Новости глампинга» материал о «Сельском прибежище Энстерз-Фарм».

С ума сойти! Ведь Энстерз-Фарм пока что даже не приведен в должный вид! Какой-то журналист явно срывал дедлайн – и тут обнаружил наш сайт. И подумал: «Пойдет». В заметке есть все: юрты, куры, даже мой текст, что дети должны быть детьми. Они поместили фото чаши для костра перед юртой с подписью: «Энстерз-Фарм – новейшая семейная гавань для туристов класса люкс». Когда я это увидела, то чуть не обезумела от радости. Подумать только – «Гардиан»!

Если бы я все еще работала в компании, это было бы моим величайшим триумфом. Я могла бы торжественно войти в кабинет Деметры и сказать: «У меня есть для вас новый бренд».

Но меня уволили.

Сейчас последняя неделя февраля, и у меня нет работы. И никаких перспектив трудоустройства. У меня уже болят руки от набора и отправки резюме в разные фирмы и от поисков брендинговых агентств в «Гугле».

Я изучила все до единой компании в Соединенном Королевстве, которые могли бы мною заинтересоваться. Голова забита продукцией, компаниями, контактами. Я вымоталась, я в панике. Иногда, случайно взглянув в зеркало, вижу свое потерянное лицо – и сразу же отвожу взгляд.

Чтобы не поддаваться страху, стараюсь чем-то себя занять. Я навела порядок в гамаке над кроватью. Заново спланировала бюджет таким образом, чтобы денег хватило на два месяца. Я очень много хожу пешком, потому что это можно делать бесплатно. Плюс при ходьбе вырабатываются эндорфины, а теоретически это должно бодрить. Правда, не могу сказать, что это действительно так. А еще я регулярно пощу что-нибудь в инстаграме. Я выложила унылые снимки лондонских улиц в четыре утра. (Не могла уснуть, но не стала об этом упоминать.) Поместила фото нового ларька, где продаются брецели. У меня бодрый и жизнерадостный тон, так что никто бы не догадался, что я безработная.

Флора постоянно на связи. Пишет эсэмэски и длинные мейлы, которые начинаются так: «О ГООООООООСПОДИ! Не могу поверить, что эта ведьма тебя УВОЛИЛА, это ТАК НЕСПРАВЕДЛИВО!!!!!!!!»

Я ответила на мейл, но не стала говорить с Флорой по телефону. Просто чувствую себя сейчас слишком уязвимой. Сара тоже вышла на связь – прислала мне открытку с удивительно длинным и доброжелательным текстом. Оказывается, еще до моего прихода в «Купер Клеммоу» Деметра уволила бойфренда Сары. Его зовут Джейк, и он действительно хороший дизайнер. Он ни в чем не провинился – просто оказался лишним. Все эти месяцы Джейк был безработным и до сих пор никуда не устроился. Они оба тяжело это переживают, но пытаются сохранять позитивный настрой. Сара закончила письмо словами: «Я знаю, как тебе тяжело», – и прибавила несколько печальных эмодзи.

Несомненно, у Сары были наилучшие намерения, но открытка совсем меня не подбодрила. Я так и не пошла на их посиделки в «Синий Медведь». Да и как я могла? Я же больше не член клуба. И в любом случае я не смогу заплатить за всех, когда до меня дойдет очередь.

Я провожу много времени дома, но даже это сопряжено со стрессами из-за нашей новой соседки по квартире. На время отъезда в Париж Анита сдала свою комнату. Вообще-то это запрещено, но домовладелец никогда к нам не заглядывает. (Мне бы хотелось, чтобы заглянул. Он мог бы выкинуть весь этот вей.) Наша новая соседка – жизнерадостная белокурая девушка по имени Айрин. У нее розовые щеки, а на голове цветастый платок. Я возлагала на нее большие надежды, пока она не пригласила своих друзей.